Глава 8.
Восстановление и развитие флота
в межвоенный период, в 20-30 годы xx века.
Становление Ленинградской области как морского и военно-морского форпоста Советской страны.
После гражданской войны Рабоче-крестьянский Красный флот находился в плачевном состоянии. Впрочем, торговый флот тоже.
Что касается военно-морского, то официально такого флота не было, были Морские силы РККА, соответственно, Балтийского моря, Чёрного моря, Дальнего Востока. Командующий ими так и назывался – НАМОРСИ (Начальник морских сил). И это не случайно.
После Петра Первого в Российской Империи периодически возникали теоретические дискуссии на тему, нужен ли России флот, а если нужен, то какой? Так было при Анне Иоанновне, при Александре I, при Николае II – после поражения в русско-японской войне 1904-1905 годов.
Всякий раз побеждала точка зрения тех, кто считал, что флот нужен.
И после русско-японской войны в очень короткие сроки, менее чем за 10 лет, русский флот был восстановлен и первую мировую войну встретил достаточно боеспособным. Однако после революции снова начались дебаты, нужен флот или нет. Но теперь они носили ещё и ярко выраженный идеологический характер. Утверждалось, что флот – буржуазная роскошь, и для сухопутной, сугубо континентальной страны он бесполезен. Поэтому флот нам не нужен, а нужны, в лучшем случае, лишь силы береговой охраны да вспомогательные корабли для поддержки приморских флангов армии.
Сторонники такой концепции нашли своеобразное понимание у руководства РВС страны и наркомата по военным и морским делам (с 1934 года – наркомат обороны), линию которых определяли Л. Д. Троцкий и его люди, глубоко убеждённые в том, что флот в военной организации советского государства заметной роли играть не должен. Троцкий флот не любил и морским офицерам, которые всегда считались военной элитой страны, не доверял.
Однако влиял не только субъективный фактор. Страна после окончания гражданской войны находилась в полной разрухе. Петроград, как главный центр судостроения и основная военно-морская база республики, находился в состоянии экономического коллапса. Не было ни средств, ни сил, ни людей для развития флота. В Балтийском море на ходу остались лишь три линкора, два крейсера, десять эсминцев и несколько подводных лодок, но и они требовали капитального ремонта. Остальные корабли были проданы в Германию на металлолом. Морские силы Балтийского моря были зажаты в Финском заливе. За Усть-Лужской губой начинались территориальные воды иностранных прибалтийских государств. Сильнейший ущерб понесли кадры флота, особенно командные.
Известно, что подготовка морского офицера гораздо сложнее, чем пехотного командира. Классовый же подход к набору курсантов привёл к тому, что уровень поступающих в военно-морские училища резко снизился. Например, в военно-морское училище имени М. В. Фрунзе (в прошлом Морской кадетский корпус, главная кузница офицеров и адмиралов русского флота) пришлось вводить новую дисциплину – русский язык и писать диктанты.
По объективным обстоятельствам страна не могла заняться флотом.
Тем не менее, после того, как наркомвоенмором стал М. В. Фрунзе, вопрос быть или не быть Советской России морской державой, был однозначно решён в пользу флота. 26 ноября 1926 года Совет Труда и Обороны СССР утвердил первую программу военного кораблестроения, рассчитанную до 1932 года, которая имела конечной целью восстановление флота.
Однако после смерти М. В. Фрунзе противники флота снова активизировались. В наркомате по военным и морским делам снова стало преобладать мнение, что надо усиливать Красную армию и Красный военно-воздушный флот за счёт сокращения финансирования Красного флота. Эти взгляды были изложены в записке в Реввоенсовет СССР за подписью М. Н. Тухачевского. В ней говорилось, что всё равно создать флот, превышающий по мощности английский, невозможно, поэтому надо финансировать развитие армии, артиллерии, авиации. Линейный флот не нужен, строить корабли дорого, вполне можно обойтись тремя крейсерами, 12 эсминцами и 14 подводными лодками. Тральщики и сторожевики предлагалось брать из гражданского флота.
Записку Тухачевского вынесли на расширенное заседание Реввоенсовета СССР 8 мая 1928 года. Дебаты были бурными, выступило 19 человек. Большинство из них с позицией наркомата не согласилось. Была признана необходимость строить флот. Более того, определялось сочетание надводного и подводного флотов, береговой и минно-позиционной и морской авиации, что легло в основу новой концепции развития флота.
В феврале 1929 года была утверждена пятилетняя программа военного кораблестроения.
Восстановление экономики Петроградской губернии (с 1 августа 1927 года – Ленинградская область) началось с создания энергетической базы, без чего развитие всех отраслей промышленности, в том числе и связанных с судостроением и судоремонтом, было просто невозможно.
Первые шаги в этом направлении были сделаны в ходе реализации плана ГОЭЛРО в начале 1920-х годов.
Предварительный проект этого плана был разработан коллективом из примерно двухсот специалистов во главе с Г. М. Кржижановским, и в декабре 1920 года представлен VIII Всероссийскому съезду Советов, а спустя год утверждён на IX Всероссийском съезде Советов.
«…Народное хозяйство в плане ГОЭЛРО рассматривалось как целостная система, ключевым звеном развития которой является электрификация страны. В виде единой системы мыслилась и такая составная часть народного хозяйства, как энергетика, объединяющая производство, передачу, распределение и использование электрической и тепловой энергии и энергетических ресурсов…»
Применительно к Ленинградской области с её огромными водными ресурсами, особый акцент делался на гидроэнергетику. Реализацией соответствующих проектов занялась группа инженеров, возглавляемая Г. О. Графтио. Первой в их ряду стала Волховская ГЭС. Постановление Совнаркома о строительстве гидроэлектростанции на реке Волхов было принято ещё 13 июля 1918 года, в самый разгар боев на фронтах Гражданской войны.
В том же году на обоих берегах реки Волхов – на левом, у села Михаила-Архангела, и на правом, у деревни Дубовики – начались подготовительные работы по созданию необходимой инфраструктуры. Они шли тяжело, не хватало инструментов, число рабочих, набранных из местных крестьян, сильно колебалось: например, на 1 декабря 1918 года на работах числилось всего 12 человек – плотники из местных крестьян, трудившиеся подённо. Ценой больших усилий были построены первые шесть бараков, дом для служащих, столовая, механическая мастерская, склады, больница, локомобильная станция. Из-за отсутствия финансирования работы несколько раз приостанавливались. 12 октября 1921 года постановлением ВЦИК строительство Волховской ГЭС было определено как дело государственной важности. Переход к новой экономической политике и отмена разных инструментов «военного коммунизма» позволили значительно улучшить положение дел на стройке. Кардинально изменилась и технология строительства.
Если в начальный его период преобладал ручной труд, требовавший большого количества людей, то теперь всё шире использовались механизмы. Появилась монорельсовая электродорога и четыре экскаватора «Марион». Летом 1923 года на стройке работало семь тысяч строителей. Выросший вокруг стройки посёлок Волховстрой уже в 1924 году представлял собой сформировавшееся поселение по обоим берегам реки Волхов. В нём насчитывалось 247 жилых домов на 9 900 человек, в среднем по одной квадратной сажени жилой площади на человека.
В основном это были бараки-общежития, бараки с комнатной системой и дома на одну, две и четыре квартиры. В посёлке имелись хлебопекарня, две столовые, магазины, рынок, сберкасса, школа, детские ясли, больница и амбулатория, рабочий клуб, партийный клуб и помещение для рабочих организаций. Всё необходимое для текущей жизнедеятельности и для будущего развития посёлка закладывалось сразу; многое – в расчёте на долговременное существование нового города на берегах Волхова, который мыслился и создавался как «образцовый социалистический город-сад». 19 декабря 1926 года Волховская ГЭС дала промышленный ток, а 12 августа 1927 года с вступлением в строй четырёх гидроагрегатов, изготовленных на Ленинградском металлическом заводе и «Электросиле», достигла проектной мощности – 58 тысяч кВт, обеспечив 60% потребностей Ленинграда в электроэнергии. Она являлась в то время самой мощной в стране и одна вырабатывала в пять раз больше энергии, чем все гидроэлектростанции дореволюционной России. Ещё более крупным объектом гидроэнергетики в рамках ГОЭЛРО стала Нижне-Свирская ГЭС. Проекты гидроэнергетического освоения Свири появились ещё в дореволюционные годы. В 1916 году инженер В. Д. Никольский рассчитал «запасы водной силы реки Свири» и предложил построить на Свири две электростанции и регулирующие плотины.
В июне 1917 года инженер И. В. Егиазаров обосновал возможность сооружения на Свири даже трёх электростанций. Но в силу последующих событий в России проекты были законсервированы.
Строительство Нижне-Свирской ГЭС началось сразу после пуска Волховской ГЭС. Руководил строительством академик Г. О. Графтио.
Первоначально намечалось возвести три гидростанции: одну у истока Свири из Онежского озера (Свирь № 1), вторую – вблизи Подпорожья (Свирь № 2) и третью – недалеко от Лодейного Поля (Свирь № 3). Но для воплощения в жизнь такого масштабного проекта в те трудные годы у Советской России не было ни материальных, ни людских ресурсов.
Нижне-Свирская ГЭС стала для Ленинградской области первой ударной стройкой первой пятилетки. Поскольку впервые в мировой практике она сооружалась на мягких сжимаемых грунтах – своего рода «слоёном пироге» из песка и глины, она требовала смелых технических решений, которые в последствии широко использовались при строительстве равнинных ГЭС в СССР.
В июне 1933 года строители сдали для регулярного судоходства законченный шлюз Нижне-Свирской ГЭС, а 19 декабря первый генератор гидростанции дал ток и был присоединён к ленинградской электросети. 15 сентября 1936 года Нижне-Свирская ГЭС была принята в промышленную эксплуатацию при мощности 96 МВт.
В 1932 году началось строительство её «сестры» – Верхне-Свирской ГЭС (у порога Сиговец). Но стройка затянулась, и к началу Великой Отечественной войны её так и не успели закончить.
В 1931 году была заложена третья, самая младшая из электростанций, построенных в Ленинградской области по плану ГОЭЛРО, – ГРЭС-8 (Дубровская), работавшая на торфе. Её строительство началось по проекту специально созданного бюро Ленэнерго и впервые без технической помощи и участия иностранных специалистов. Станция стала первым в СССР крупным энергетическим объектом, практически полностью оснащённым отечественным оборудованием. Автором проекта и главным инженером строительства являлся А. А. Котомин. Место для возведения электростанции было выбрано на левом берегу реки Невы около селения Московская (позже – Невская) Дубровка, в непосредственной близости от реки и от Синявинских месторождений торфа.
Вместе с электростанцией планировалось возведение образцового социалистического посёлка городского типа с регулярной планировкой улиц. Однако, в первую очередь все силы направлялись на возведение электростанции, жилой посёлок строился медленно, и первые строители, прибывшие сюда из окрестных деревень, из Псковской, Вологодской, Воронежской и Тамбовской областей, размещались в неблагоустроенных бараках и землянках.
Посёлок строителей и сама стройка получили название Невдубстрой. В 1934 году ГРЭС присвоили имя С. М. Кирова, лично курировавшего её и неоднократно бывавшего на стройке. Построенная всего за три года, ГРЭС-8 им. С. М. Кирова была (и остаётся до сих пор) самой мощной электростанцией в мире, работающей на торфе. Меньшие по масштабам электростанции, тоже использовавшие торф, появились в этот период в Уткиной Заводи на правом берегу Невы, в Лужском и Гдовском районах Ленинградской области.
(продолжение следует)